История есть не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы.

Гуманистическая позиция европейской культуры сыграла важную роль в мировой истории – истории человечества, – и она, быть может, окажется тем фундаментом, на котором будет построено его будущее. Сквозь ретроспективу тысячелетий нельзя не увидеть то влияние на мировую историю, которое оказал поток идей и мироощущений, возникший ещё в античной Греции. Где-то в глубине столетий до нашей эры родилось удивительное мировосприятие, которому не только суждено было выжить в окружении великих цивилизаций древности, но и пережить эти культуры. Не только пережить, но и сделаться источником того гуманного рационализма, плоды которого мы пожинаем и который, как я надеюсь, позволит людям найти проход между Сциллой и Харибдой современного мира – трудностями, порождёнными техническим прогрессом, необходимостью его дальнейшего развития, и опасностями, связанными с этим.

Гуманизм – это больше, чем только этическая доктрина, поскольку в нем ставится задача собрать воедино и систематизировать все области и формы проявления человечности человека. Это значит, что в рамках гуманистического проекта интегрируются и культивируются на уровне мировоззрения и образа жизни нравственные, гражданско-правовые, политические, социальные, национальные и глобальные, философские, эстетические, научные, жизнесмысловые, экологические и все иные человеческие ценности. Гуманизм не является и не должен являться идеологией или какой-либо партийно-политической программой, т.е. общественным идейным течением, организующей, мобилизующей и направляющей людей к достижению определенных политических или иных целей, связанных с господством и властью части людей над остальными членами национального или мирового сообщества. Вместе с тем, гуманизм помогает прояснить диапазон и утвердить законное многообразие, плюрализм политических ценностей, от которых требует лишь признать общечеловеческие ценности в качестве своей общей основы. 

Если ты не выучил законы физики, ты можешь заниматься какой угодно философией, но ты можешь делать глупые ошибки и никогда об этом не догадаться. И тогда я понял, что, прежде чем заниматься философскими вещами, я должен изучить физику.

Традиции всех мёртвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых.

…Для разума сомнение есть совершенно то же, что и совесть. Со-мнение, со-ведение, со-весть. И совесть, и сомнение суть то, что мы знаем кроме того, во что нам хотелось бы верить.

Хотя б на миг очнись, взгляни хотя б однажды,

Как Время яростно и слепо топчет нас!

Я никогда не отдам жизнь за свои убеждения, потому что я могу заблуждаться.

Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверенны в себе, а умные люди полны сомнений.

Философия, которая борется с алчностью, гораздо лучше философии, которая разрабатывает законы об охране собственности.

Смириться с конечностью – значит создать условия для психического здоровья и человеческого прогресса, в то время как неспособность принять её является чертой невротической личности.

Человек — не «образ божий», а потомок дикого, хищного зверья. И дивиться нужно не тому, что в человечестве так много этого дикого и хищного, а тому — сколько в нем все-таки самопожертвования, героизма, человеколюбия. Нечего приходить в отчаяние, что у волка, ястреба, человека так много волчьего, ястребиного и… человечьего. Это вполне естественно. А вот от этого можно испытывать большую радость: сколько уж в человечестве высокой моральной красоты! И сколько ее еще будет, когда явятся более благоприятные условия!

Счастье лишь потому настоящее счастье, что ему должен наступить конец, мысль и любовь не теряют своей ценности от того, что они не вечны.

Когда мудрость проникает в душу, она дарит мыслям тишину и молчание, даря бесценную возможность — все осмыслить.

Нет худшей лжи, чем неправильно понятая истина.

Физика — единственная профессия, в которой пророчество не только точное, но и рутинное.

Есть третий взгляд на то, как устроен этот мир, и я лично придерживаюсь (и переживаю) именно его. Это концепция равнодушного мира. То есть Вселенной совершенно все равно, есть мы, или нет. Она просто живет по своим законам, перемалывая своими жерновами тех, кому не повезло оказаться на пути. Она не наблюдает за нами — она, может быть, даже и не подозревает о нашем существовании. Если прихлопнет — то совсем не со зла. Просто карты так легли... Так что же делать человеку в равнодушной Вселенной? То, что он делал всегда — обживать ее. Мы не можем изменить, перевернуть мир, но можем обратить на себя его внимание... В таком мире я вправе ставить такие вопросы: что я сам могу сделать, чтобы уменьшить вероятность стать жертвой тех или иных явлений этого мира; как я могу воздействовать на мир, чтобы он стал немного безопаснее... Не в моих силах остановить рак у матери и сына, и вылечить его. Или побороть преступность. Установить мир во всем мире… В моих силах — сделать то малое, на что мы способны в данный момент, и надеяться на то, что результат будет таким, как мы хотим.

Главное — не научиться читать. Гораздо важнее научиться сомневаться в прочитанном.

Второй закон термодинамики – это закон роста энтропии. Все процессы во Вселенной необратимы. Тепло, которое рассеивается в пространстве, его уже обратно собрать нельзя. Тепло рассеивается, всё что было тёплым остывает, нагретое становится холодным. С теплом связано само творчество материи. Когда материя возникла, она была горячей. Одна из космологических моделей называется “Модель горячей Вселенной”. Температура в самом начале Вселенной не имела границ. Мир остывает. Остывание сопровождается деградацией. Сложное упрощается. Рост энтропии – это рост беспорядка, дезорганизованности.

Я хочу сказать, что этот закон вызвал сильнейшую эмоциональную реакцию у людей. Почему? Этот закон был распространён на Вселенную в целом. Вселенная рассматривается как тело, которое остывает, и в процессе остывания энергетически деградирует, и кончается “Тепловой смертью Вселенной”. Это концепция интересна тем, что вроде наука бесстрастна, она никак не апеллирует к нашим эмоциям, а вот второй закон термодинамики вызвал бурю эмоциональных реакций. Человек не хочет, чтобы мир остывал, он хочет, чтобы Вселенная продолжала функционировать, мы не принимаем этих выводов, они, конечно, очень пессимистичны, очень минорны. Итак, энтропия растёт, но наряду с ростом энтропии во Вселенной мы видим процессы противоположные. Вселенная как бы два встречных потока. С одной стороны, рост энтропии, с другой, антиэнтропия. При антиэнтропии повышается организованность, система усложняется, появляется жизнь и жизнь уже побеждает смерть, а смерть – это самый очевидный вид энтропии. Мир есть борьба этих двух сил. Каждый из нас вносит свой вклад в эту борьбу. На чьей стороне вы находитесь решать вам. Очень красивая концепция «антиэнтропийной сущности жизни», «антиэнтропийного предназначения разума». Для многих смысл жизни заключается в борьбе с энтропией, сдерживать энтропию, увеличивать в мире порядок, красоту и гармонию. Понятие антиэнтропии вошло в гуманитарные науки, оно стало мировоззренческим, понятие, которое используется в самых разных контекстах. Вы должны стремится к тому, чтобы вся ваша деятельность шла наперекор энтропии, чтобы вы её сдерживали и её росту противопоставляли обратный процесс, процесс накопления сложностей, процесс роста организованности.

Живая жизнь не может быть определена никаким конкретным содержанием. В чем жизнь? В чем ее смысл? В чем ее цель? Ответ только один: в самой жизни. Жизнь сама по себе представляет высочайшую ценность, полную таинственной глубины. Всякое проявление живого существа может быть полно жизни, — и тогда оно будет прекрасно, светло и самоценно; а нет жизни — и то же явление становится темным, мертвым, и, как могильные черви, в нем начинают копошиться вопросы: зачем? Для чего? Какой смысл? Мы живем не для того, чтобы творить добро, как живем не для того, чтобы бороться, любить, есть или спать. Мы творим добро, боремся, едим, любим, потому что живем.

Чем истиннее знания человека, тем гуманнее его идеалы.  

Полезно время от времени ставить знак вопроса на вещах, которые тебе давно представляются несомненными.

Без нас кружился мир, без нас кружиться будет.

Вселенной всё равно, и больно только нам.

Голос разума это эхо здравого смысла, который мы сами порой и не слышим.

Вера — иррациональное чувство, внутренняя уверенность в чём-либо, часто — без опоры на факты или логику.

Мы работаем, делаем покупки, торгуем, строим общественные отношения. Мы рассуждаем о политике, экономике и науках, но по сути дела являемся младенцами, играющими в театре жизни, неспособными понять всю ее сложность. Мы пишем миллионы книг и складируем их в огромных библиотеках, но остаемся всего лишь детьми. Нам почти ничего неизвестно о том, кто мы такие. Мы суть миллиарды детей, которые играют, привязанные к этой изумительной планете…

Философия не убрала всю горечь из моей жизни, это и невозможно, но помогла мне лучше чувствовать этот вкус. В этом ее цель. Мудрость состоит не в том, чтобы любить счастье – для этого не нужна никакая философия, – а в том, чтобы любить жизнь такой, какая она есть – счастливая, несчастливая, горькая, сладкая… И чем отчетливее мы ощущаем ее хрупкость, тем ценнее становится она для нас.

Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнца.

Философия – это прежде всего искусство жить, а не профессия, это дисциплина скорее духовного, нежели академического характера.

Истинная вера не противоречит нашим знаниям о мире, то есть тому, что нам известно достоверно.