Хотя б на миг очнись, взгляни хотя б однажды,

Как Время яростно и слепо топчет нас!

Я никогда не отдам жизнь за свои убеждения, потому что я могу заблуждаться.

Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверенны в себе, а умные люди полны сомнений.

Философия, которая борется с алчностью, гораздо лучше философии, которая разрабатывает законы об охране собственности.

Смириться с конечностью – значит создать условия для психического здоровья и человеческого прогресса, в то время как неспособность принять её является чертой невротической личности.

Человек — не «образ божий», а потомок дикого, хищного зверья. И дивиться нужно не тому, что в человечестве так много этого дикого и хищного, а тому — сколько в нем все-таки самопожертвования, героизма, человеколюбия. Нечего приходить в отчаяние, что у волка, ястреба, человека так много волчьего, ястребиного и… человечьего. Это вполне естественно. А вот от этого можно испытывать большую радость: сколько уж в человечестве высокой моральной красоты! И сколько ее еще будет, когда явятся более благоприятные условия!

Когда мудрость проникает в душу, она дарит мыслям тишину и молчание, даря бесценную возможность — все осмыслить.

Нет худшей лжи, чем неправильно понятая истина.

Физика — единственная профессия, в которой пророчество не только точное, но и рутинное.

Есть третий взгляд на то, как устроен этот мир, и я лично придерживаюсь (и переживаю) именно его. Это концепция равнодушного мира. То есть Вселенной совершенно все равно, есть мы, или нет. Она просто живет по своим законам, перемалывая своими жерновами тех, кому не повезло оказаться на пути. Она не наблюдает за нами — она, может быть, даже и не подозревает о нашем существовании. Если прихлопнет — то совсем не со зла. Просто карты так легли... Так что же делать человеку в равнодушной Вселенной? То, что он делал всегда — обживать ее. Мы не можем изменить, перевернуть мир, но можем обратить на себя его внимание... В таком мире я вправе ставить такие вопросы: что я сам могу сделать, чтобы уменьшить вероятность стать жертвой тех или иных явлений этого мира; как я могу воздействовать на мир, чтобы он стал немного безопаснее... Не в моих силах остановить рак у матери и сына, и вылечить его. Или побороть преступность. Установить мир во всем мире… В моих силах — сделать то малое, на что мы способны в данный момент, и надеяться на то, что результат будет таким, как мы хотим.

Главное — не научиться читать. Гораздо важнее научиться сомневаться в прочитанном.

Живая жизнь не может быть определена никаким конкретным содержанием. В чем жизнь? В чем ее смысл? В чем ее цель? Ответ только один: в самой жизни. Жизнь сама по себе представляет высочайшую ценность, полную таинственной глубины. Всякое проявление живого существа может быть полно жизни, — и тогда оно будет прекрасно, светло и самоценно; а нет жизни — и то же явление становится темным, мертвым, и, как могильные черви, в нем начинают копошиться вопросы: зачем? Для чего? Какой смысл? Мы живем не для того, чтобы творить добро, как живем не для того, чтобы бороться, любить, есть или спать. Мы творим добро, боремся, едим, любим, потому что живем.

Чем истиннее знания человека, тем гуманнее его идеалы.  

Полезно время от времени ставить знак вопроса на вещах, которые тебе давно представляются несомненными.

Без нас кружился мир, без нас кружиться будет.

Вселенной всё равно, и больно только нам.

Голос разума это эхо здравого смысла, который мы сами порой и не слышим.

Вера — иррациональное чувство, внутренняя уверенность в чём-либо, часто — без опоры на факты или логику.

Мы работаем, делаем покупки, торгуем, строим общественные отношения. Мы рассуждаем о политике, экономике и науках, но по сути дела являемся младенцами, играющими в театре жизни, неспособными понять всю ее сложность. Мы пишем миллионы книг и складируем их в огромных библиотеках, но остаемся всего лишь детьми. Нам почти ничего неизвестно о том, кто мы такие. Мы суть миллиарды детей, которые играют, привязанные к этой изумительной планете…

Философия не убрала всю горечь из моей жизни, это и невозможно, но помогла мне лучше чувствовать этот вкус. В этом ее цель. Мудрость состоит не в том, чтобы любить счастье – для этого не нужна никакая философия, – а в том, чтобы любить жизнь такой, какая она есть – счастливая, несчастливая, горькая, сладкая… И чем отчетливее мы ощущаем ее хрупкость, тем ценнее становится она для нас.

Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнца.

Философия – это прежде всего искусство жить, а не профессия, это дисциплина скорее духовного, нежели академического характера.

Истинная вера не противоречит нашим знаниям о мире, то есть тому, что нам известно достоверно.

Непостижимое уму, не принимай безумной верой.

Эволюционная этика объясняет, но не оправдывает наши врожденные склонности. К счастью, эволюция дала человеку еще и разум, и поэтому мы можем и должны подняться над своими биологическими корнями и пересмотреть устаревшие этические рамки, которые эволюция навязала нашим предкам. То, что целесообразно для распространения генов у охотников каменного века, не годится для мыслящего цивилизованного существа. Эволюционная этика предупреждает нас о том, что в нас сидит врожденная склонность делить людей на своих и чужих, и к чужим испытывать отвращение и неприязнь. Мы, как разумные существа, должны это понять и преодолеть.

Полагать, что мы обязаны верить в вещи, не доступные нашему разуму, так же нелепо, как утверждать, что бог требует, чтобы мы летали, не имея крыльев.

Истинность веры определяется смыслом ее исповедования.

Кем бы ты ни был, занятие поисками истоков бытия обычно вызывает эмоциональный азарт — как будто знание начал наделяет тебя неким приятельством или даже властью над всем, что будет после. Таким образом, истины жизни распространяются и на вселенную: знание своего прошлого ничуть не менее важно, чем знание своей цели.

История делает человека мудрым, поэзия — разносторонним, математика — проницательным, естествознание — глубоким, мораль — серьёзным, логика и риторика — способным защищаться.

Идея о невмешательстве сверхъестественного в человеческую судьбу стала открытием с точки зрения самосознания и духовной свободы человека.

Невежество — это вирус. Как только он начинает распространяться, его можно вылечить только разумом. Ради человечества мы должны стать этим лекарством.